Делить один полноценный фильм на две части – занятие мучительное, сложное и по сути своей опасное, чреватое. Успех тарантиновского двухтомника «Убить Билла» вдохновил на схожие подвиги многих режиссёров (у нас по опасной тропинке успел пройтись Михаил Хлебородов), что, впрочем, не гарантировало и не могло гарантировать качества самих фильмов. Эффект дилогии, когда премьеры разделяют месяц-другой, зиждется на надежде (будет лучше или, как минимум, не хуже) и интриге (как именно это будет выглядеть?). Но в любом случае единственным оружием режиссёра остается монтаж, переснять уже снятое (в таких случаях) по определению невозможно. Тем не менее, несмотря на сложные и противоречивые чувства, вызванные первой частью, хотелось верить, что «Схватка», дистанцировавшаяся от новогодней феерии рекламным слоганом «Другой фильм», расставит все точки над i не только в содержательном, но и художественном смысле. По итогам увиденного стоит признать, что вера в лучшее-светлое-настоящее себя вновь не оправдала.

Бондарчук-режиссер, умело спрятавшийся от всех в «Обитаемом острове», не явил себя и в «Схватке», ограничившись функциями постановщика-баталиста, с должным рвением и усердием выполняющего поставленную перед задачу (здесь – погоня, там – драка, а вот тут, пожалуйста, взрывов да побольше). Учитывая беспрецедентный масштаб постановки, подобная тактика автора-невидимки имеет право на жизнь, но только лишь в том случае, если компоненты фильма, замешанные не на творческом порыве, а на чистом ремесле, были бы выполнены на уровне хотя бы среднебюджетной голливудской продукции (иных сравнений и параллелей тут быть не может). Но ведь не срослось и с этим. Дилогия Бондарчука – это лишь амбициозная попытка побороться за зрителя на несвойственной российскому кинематографу территории, что само по себе, на уровне идеи, прекрасно и категорически похвально. Однако грандиозные планы надо доказывать делом, а по этой части: аляповатые спецэффекты, не твердо стоящая на ногах драматургия и до обидного скомканный финал. В рукаве режиссера-невидимки оказались лишь несколько очевидных стилистических заимствований и ровно два (в буквальном смысле) кадра, выбивающихся на фоне усредненности и тягостной монотонности приключений Максима.

Ожидаемый конфликт творца и постановщика обернулся подобием шахматного пата. Чуда не случилось. Мир наизнанку отказался прогибаться под Федора Сергеевича Бондарчука.